Чисти язик, ясна думка

автор каролина папуґа
1.1k Опатрене

Остатнї роки вше баржей обачуєм дилему хтору маю лекторе, язични редакторе, линґвисти  и рецензенти кед слово о творох младих авторох хтори ступаю на руску литературну сцену: Покля ше шме дошлєбодзиц „креативне” хаснованє руского язика, а же би ше нє загрожела його стандардноязична норма?

Найподполнєйша дефиниция же цо то язик глаши: Язик то зложена система знакох з хторима ше людзе у одредзеней дружтвеней заєднїци спорозумюю, виражую свойо думки, чувства и означую ше як члени праве тей заєднїци. Язик ше прилапює и учи од вчасного дзецинства та по конєц живота.

Понеже ше язик справує як живе єство, вон ше  зоз часом меня прето же ше меняю людзе котри го хасную, як цо и обставини у котрих вони жию, бо язик лапа крочай зоз дружтвенима пременками. У сущносци язичних пременкох то факт же  язичне справованє чловека, за розлику од комуникациї медзи животинями,  нє инстинктивне, алє научене. Гоч тота способносц чловекови уродзена, кажди язик ше у дзецинстве муши научиц, а нїґда два ґенерациї нє науча цалком исти язик.

Гоч яки су дробни, пременки ше акумулую так же з часом меняю физиономию  язика и доприноша язичней диференцияциї. Кажди язик одредзує його норма, односно збир характеристикох котри дефиную даєден язик, диялект або идиолект.

Пестованє язика подрозумює вельо вецей од правилного писаня буквох и словох. Треба водзиц рахунку о чистоти язика, о правилних конструкцийох виреченьох прето же то єдна од нормох котра указує способносц виражованя чловека, як и  його прилагодзованє и напредованє у виражованю. Чом, заш лєм, єст тельо „простей бешеди” у виражованю чи усменим, чи писменим?  Причини рижнородни – од лєнївосци и нєроздумованя, до прешвеченя  же на тот способ „звучиме” модернєйше и елеґантнєйше, а у даєдних случайох аж и „фраєрски”. Од самого механїчного уводзеня странских словох до нашей бешеди, баржей би ше требало забриґовац цо ше случує зоз духом руского язика под уплївом уведзених синтаґмох и язичних конструкцийох. Вираз як цо то „мотилї у бруху”, и вообще тунї флоскули у писаню, указую на сущне нє познаванє власного язика и на нє розликованє духа єдного язика у одношеню на други.

Требало би роздумац о тим чи таке виражованє, окреме писмене прето же остава у тирвацшей форми як бешедне, нє принєше вецей чкоди як хасну кед у питаню думки котри сцеме пренєсц. Най нє будзе забунки – язик живи и меня ше, збогацує ше зоз новима словами и язичнима конструкциями кед же нє исную адекватни синоними у власним язику, односно бешеди. Заш лєм, нєкритичне хаснованє варваризмох и и простонародней бешеди приводзи до знєважованя язика котри постава поверхови и плїтки. А бешеднїк хтори  нє ма язичну културу, нє ма анї фундамент на хтори надбудує универзални културни вредносци. На концу, язик односно бешеда то тото цо твори чловека же є єдинствене живе єство. Яки ци язик, таке ци и думанє. Худобни язик – худобне и роздумованє.

Становиска висловени у тим тексту виключно авторово и нє вше одражую ушорйовацку политику новинох „Руске слово”.

ПОВЯЗАНИ ТЕКСТИ