Случує ше, верим и другим, же дакого од познатих скоро роками нє стретнєш, памятки виблядню, щезню, а вец нараз ше зявя як Феникс. Заш лєм красни памятки нїґда нє можу скапац занавше. Таке якеш и стретнуце зоз тераз уж пензионовану Люпку, Любицу Преґунову, потим Микитову.
Нєсподзиваш ше, препознаш ошмих, рух, приповедку и – мило ци. Врацени памятки и здогадованя старши од пейдзешат рокох, старши од животного вика велїх.
– Народзена сом нєдалєко од Борайовей долїни, на Барищу у Руским Керестуре, а давно… Я наймладша Ондерова, а старши одо мнє, по шоре Натка, Ганча, брат Дюра (у Австралиї), Сенка, Славка, Верунка и Фемка. На радосц родичох виросли зме, почали зарабяц свой хлєб, одавали ше, пришли дзеци, а вец и унучата…
Шицко цо требало научели зме дома, вчас, у дзецинстве, и же ше робиц муши, же шора муши буц, же шицко треба дзелїц зоз блїзкима. Як радосц, так и слизи. И сам живот так наисце полнєйши, красши и богатши у шицким – приповеда Люпка врацаюци живот забутому, здогадованьом на дзецинство у праху и на беґелю, у бависку на керестурских улїцох.
– И у сушедстве нас було дзеци за два класи озда. З нами вирастали и Семаново и Зорово и шицки други Барищанє.
Школу сом закончела, основну, ту у Руским Керестуре. Потим нас живот одведол до Школи школярох у привреди у Кули. Зоз блїзких ґенерацийох нас було шеснацецеро, гвари Люпка. Дзивчата, углавним, закончели за кнїжковязательки, а хлапци за словоскладачох, ґрафични професиї.
МЛАДЕЖ БУДОВАЛА И СЕБЕ И ВАЛАЛ
– Скоро зме шицки такой по законченю школи почали робиц у друкарнї „Руске слово”. Друкарня теди росла и розвивала ше, полно нас там робело. Теди наисце роснул и Керестур – приповеда Люпка и предлужує.
– Дзешка там, тих рокох почало и будованє Младежского дома. То нам наисце було як капка води смиядному. Знали зме себе орґанизовац шицко цо зме задумали, цо зме сцели и шмели. Танци, бали, дочеки, роботни акциї… Було зоз нас вшадзи и шицки теди, у тих рокох, и виросли до правих, здравих и вредних людзох, способних за шицко, а насампредз – чесних. Паметам же зме у Младежским, скоро кажде, и скоро кажди дзень, були активни од законченя штреднєй, та по одаванку, женїдбу, войско, по осем та и вецей роки – приповеда наша собешеднїца.
– Источасно, мушим спомнуц, за нас сцелих ту бул и Дом култури, фолклор найвецей. Нє лєм же я танцовала, гвари Люпка, алє и обидва мойо дзивчата предлужели по истей драги, а по своєй дзеки. Таким крочайом ше одвивали найкрасши роки нашого заєднїцкого живота. За других, за хлапцох, ту бул и „Русин” зоз велїма спортскима клубами. Енерґиї мож було потрошиц спрам розположеня, а од ютра ознова и так доокола.
– У Друкарнї сом робела двацец шейсц роки. Вец почали роки нєизвесносци, приватизованя, та до препасци. Дзеци, Рената, Давор и Ясна були мали, а хлєба мушело буц, и шмати, и патики. Наисце, дзеци нє остали без дачого нєобходного. Так було, бо мушело буц. Требало лєм преламац цошка у себе и рушиц.
Перше то була Италия пред коло двацец роками. Випадло так, скоро случайно, а по тей драги теди рушели велї зоз валалу.
– Найвецей сом робела зоз доганом, од пресадзованя до пестованя, та до сушеня и пакованя. И так полни петнац сезони – зобудзела Люпка власни памятки скрити у нєпреспаних ноцох и бриґи о дзецох котрих ше чуло лєм ту и там, на телефонских, а драгих, вязох. Витримало ше бо ше мушело, нє станул живот нїґда же би дахто дацо роздумал лєпше. У Италиї так назберани полни шейсц роки роботного стажу, гвари наша домашня, а озда даяк сцигнє и тота часц пензиї, но то уж тераз завиши од державох. Такой потим, а на швет сом уж була и звикла, два роки сом робела у готелох на Ядрану у Горватскей. Робиц ше муши, то ми од вше було на розуме.
ВЕЛЇ З РОДУ У АВСТРАЛИЇ
Люпка ше праве пред дзешец днями врацела зоз Австралиї. До шестри ше мушело пойсц, шестра волала, а шерцо цагало…
– Нє лєм до шестри, там ми и братняци и шестринїци, уж и їх дзеци, шицки мнє блїзки, найблїзши. Три мешаци од єдних до других, та и лєм на пар днї, а час преходзи. Полне шерцо и душа. Памятки за два животи. Мойо там жию свой живот. Наисце сом им анї нє пробовала приповедац як ми ту прежили, а прежили зме. Анї єдна єдина бида нас нє заобишла, од санкцийох, ембарґох, воєних рокох, бомбардованьох, инфлациї… А, нацо им и приповедац? Нашу биду зме сами жили як зме могли и знали. Нє треба других терховац зоз нашим боляцим.
Пред штирома роками сом остала и без супруга Владу, алє заш и вше мам на розуме же живот нє станє прето и нї пре кого. Вон идзе далєй, а на нас бориц ше и вше хасновац и чувац тото найкрасше цо нам родичи, роки, та и дзеци дали лєбо уж врацели.
Остало Барище, поправдзе, анї його такого як у памяткох нєт, у рокох за нами шицкима. Дзеци росли и одходзели, велїх зме випровадзели, алє нїхто нам знанє и памятки, и нїґда – наисце, нє може вжац. Ту нам шицки радосци, терхи, любови, слизи… Живот, тот и таки, каждому лєм єден и єдини. Алє ми голєм маме о чим приповедац и чого ше з радосцу лєбо смутком, здогадовац.
Таки исти живот провадзел и нашу Люпку Преґунову, Ондерову, од Барища, прейґ рокох у Друкарнї, Италиї, а за далєй ше нє зна. Лєм нєискусни нїч нє планую.
ПИЯТОК ШЕ ШПИ У БАБИ
Люпка и Владо маю тройо дзеци, тераз уж своїх людзох, Ренату, Давора и Ясну.
– Од Ренати, з ошмихом приповеда Люпка, тераз мам Василию, Єлисея и Исидору. Од Ясни баба ма двох унукох, Луку и Лазара. Давор ище вше сам. Роби на далєким Сахалину, нєдалєко од Япону, алє часто приходзи и на длужей – зровнує памятки Люпка Преґунова, Микитова.
– Найкрасше у шицким тим, ошмихла ше наша собешеднїца, же уж и старшим унуком ясне, алє и миле, же ше пиятками, без винїмкох, шпи у баби!
ЖИЛАВИ ҐЕНИ
– Мой братняк Михал, гвари Люпка, жиє у Австралиї як и велї мнє блїзки братняци и шестринїци. Мушим лєм припомнуц же зме якаш жилава фамелия. Михал праве наполнєл 99 роки, бистрих є думкох, здогадованя и руху. Нєдавно му австралийски власци предлужели вожацку дозволу за ище два роки. Кед же ю буду ище раз предлужовац, будзе то после стотки! – ошмихла ше Люпка.
