Балашевичови, место блишового заячка и мандаринох

автор и. сабадош
298 Опатрене

Зоз животней сцени пошол и Дьордє Балашевич, пошол орац нєбесни поля и шпивац нам зоз гвиздох. Векшина шорового швета „од Вардара по Триґлав” и з каждого емиґрантского и печалбарского куцика планети ма даяки свой одвит на питанє чом зме так любели и почитовали Балашевича, и прецо нам тaк барз значел. Тисячи медзи нами, славни и анонимни, остатнїх дньох ширцом реґиона и интернета подзелєли свою интиму и пробовали описац вязу з Панонским моряком. Мам коло себе громаду людзох хтори и баржей любели и лєпше знали Балашевича и його опус, и хторим припада сто раз векше право написац му дацо свойо, власне и од шерца до некролоґу. Алє ниа, най пробуєм.

Балашевич бул пошвецени локал-патриота и граждан швета, рокер у чиєй тамбурки ше гнїздзел соловей. Интелектуалєц без дипломи, городски бетяр з парастску душу. Бул фамелийни човек, алє боемию розумел як да живот прежил по карчмох, чардох и вашарох. Вершински професионалєц чийо маратонски наступи були одлично увежбани, алє вше швижи и каждираз иншаки, як найлєпша и найспонтанша импровизация. Скоро же чловкови було нєприємно пойсц слухац го безплатно на даєдней площи лєбо даякей „ияди” – так як цо ганьба нє заквициц гудацох за труд и емоцию, кед ци дотхню струну.

Бешедовал и шпивал и кед найсиґурнєйше було буц цихо. Шпивал о миру, любови, шлєбоди. Бешедовал процив войни, мержнї, людскей глупосци. Ґенерациї ше през його стихи и козериї научели моралному императиву. Бул народни трибун з ґитару, як Дилан, лєм нам шпивал наш блуз, на нашим язику. Кед же и мал „грихи з младосци”, сто раз их одпокутовал. На концу, пригваряли му лєм тоти цо цали живот прежили под скутами каждей власци. Скоро пол кариєри нє було го у вельких медийох, а популарносц му росла, тиражи и концерти ше розпредавали.

Пригваряли му же му писнї ровно исти, сентиментални, патетични, же му стищки сладкави и споменарски… Можебуц, алє и Битлси таки, та су и по нєшка найвекши. Його стихи вошли до общей култури, як реплики з Ковачевичових драмох лєбо „бриксизми” з Алана Форда, як Змайово, лєбо Десанково писнї.

Шпивал шицким и мал шерцо за шицких, алє насампредз бул трубадур тей ту, нашей ровнїни. Як хтошка тих дньох замерковал, нїхто так окрем Мики Антича нє ошпивал Войводину и нє шпивал Войводини. Його албуми оставаю як часова капсула у хторей ше чуваю власни и колективни памятки на часи яки дараз були и хтори нїґда ознова нє буду. Якошик, його глас вше бул ту. У радосци и у смутку, у часох надїї и розчарованя, у животних побидох и дефанзивох, кед ше слави и над раном, кед ше гвизди почню гашиц…

ПОВЯЗАНИ ТЕКСТИ