Твориц значи ясно видзиц

автор опс
1.8k Опатрене

(Звонимир Няради, „Капка ми ружа до ока / Обшеднути зоз цинями”, позберани писнї, НВУ „Руске слово”, Нови Сад, 2015)

Импресивни поетски рукопис остал за Звонимиром Нярадийом. То нє лєм поєдинєчни писнї, остали и велї циклуси, алє ми нїґда нє будземе знац хтори би писнї, чи циклуси, обявел сам автор, бо пририхтоваче тей кнїжки, редакторе, Микола Шанта и Ваня Дула, нє були таки строги, як цо звичайно свидоми и строги ґу свойому рукопису сам автор. Єдна думка гвари же кажде може написац добру писню, алє лирику може витвориц лєм поета, бо лирика цали швет, швет котри ознова витворени, през призму индивидуи, єй чувства, єй знаня, єй горизонту… За Нярадия мож повесц же витворел автентичну лирику.

Наслов кнїжки „Капка ми ружа до ока” ноши єдну субтилну метафорику, бо ружа символ краси, краси творчосци, краси литературного слова, а же капка до ока творительови, то єдна имаґинарна слика, слика хтора нагадує як творчи потенциял, так и творчи корч. Твориц нє лєгко, то вимага окремну енерґию, луцидносц и свидоме одреканє, бо твориц значи нє лєм дожиц, алє и ясно видзиц. Живот нє лєм краса, живот то и боль, и лєм теди кед ше заокружи у дихотомиї краси и болю достанє свой комплетни випатрунок потребни творчим процесом и творительови.

Нярадийова поезия у цалосци преткана зоз єдну субтилну нїтку меланхолиї, з трепеценьом нємирней души, з больом и церпеньом у каждодньовосци. Жиц живот так же би ше нєпреривно глєдало сущносц, же би ше глєдало глїбши смисел иснованя – то бул поетов императив. Няради пробовал одкриц тайну швета, тоту хтору чловечество глєда и одкрива од Ґилґамеша, та по нєшка… И, гоч кельо того уж витворене и написане през милениюми людского иснованя на планети Жеми, нам ище вше нє цалком ясне прецо зме ту, прецо так кратко, и дзе путуєме…

Няради нє поет рими и ритма, музики язика на хторим шпива, то нє його опредзелєня, як цо то, наприклад, у рускей лирики було при Папгаргайови, Ковачови, Рамачови, лєбо Тамашови, його поезия контемплативна, елоквентна, бешедна и полна зоз сликами, у велїх писньох урамикована слика и субтилна емоция… Найкрасши Нярадийово писнї „Час зоз фарбох зляти”, „Ангели”, „О пражнїни”, „Одход до нєба”, „Нєбо за каждого”, „Добудовйованє нєба”, „Смисел”, „Прах”, „Нужда”, „Животни круг”, „Смисел жертви”, „Любовна писня на концу двацетого”, „Ґу читаню поезиї”, „Розляти у мриї”, „Похвала”, „Знова ше випендрац на турню”, „Боль свою до вселени пошлєм”, и одлични миниятури „Моя церква” и „Найменєй”…, а найкрасши циклус писньох о дїдови и дзецинстве „Нєбо мойого покойного дїда”,

Вон сучасни поет, бо є конкретни, вязани за простор, за час и за власне околїско, за свой валал. У його поезиї часта рефлексия и ище частейша спокуса сумнї, бо жада видзиц яснєйше як други, и глїбше як други. Чувство осаменосци, безнадїйносци, глєданє любови, то части його теми, як и часово и просторни, космични пространства и оддалєносци, селїдби тоти ту жемски и вични, а з часци дотика и социялну тематику у писньох „Селянє и роботнїки и нєбо”, „Власци и нєбо”… Алє його тематика и блїзкосц ґу природи, ґу валалу у котрим ше народзел и вирос, дзе познал кажду травку и кажде древко…

Його поезия виходзи з малого штредку, зоз шредку дзе ше шицки познаю, дзе ше писатель нє барз почитує, у гевтим платоновским контексту же поетове нє жадани, алє, на щесце, то нїхто анї нє зна, бо ше мало чита, дзе стрета людзох по улїци хтори нїґда нє читали Гелдерлина, дзе панує ровнодушносц, спокой оштредньосци.

Алє його швет то и швет витру, мотильох, пергачох, голубох, ґрамушкох… и швет гвиздох и мешаца, швет цмоти и ноци, бо ноц зоз собу приноши векшу метафизичносц як дзень, ноц етерична, визионерска, ноц рефлексия и сумня, вона и привид, а то шицко теми о котрих пише Няради… „Як ше на гвизди припатрац, з оком чи зоз мрию” пита ше поет. Лєм теди кед душа подполно сама єй ше отвера маґия универзума. То тайна осаменосци…

Пустош у терашньосци и безнадїйносц будучносци о котрих пише, атмосфера потресна и на поверхносци власного болю,  нерви автора нєвидлїви як цо нєвидлїва и сущносц того швета, чловек лєм ґрамушка, лєм число, лєм атом у Вселени… Гоч Нярадийова лирика чече як рика, його слова чуря, а душа трепеци як лїсце чи травка, його поезия ма свой цек, свойо пременки и улїви, шицко у нєпретаргнутим ланцу наставаня и нєставаня … у гевтим Гераклитовим смислу „panta rhei”.

Його поезия у циню Платоновей думки же „почац думац значи почац ше рихтац за шмерц”, бо шмерц вична спокуса, вична провокация и вична тема у уметносци… О шмерци – пове Няради  – же ше нє бої, бо „шмерц” лєм „хвилька у котрей страх пребува”. Няради интровертни поета, обрацени до своєй нукашньосци, його творчосц чежка и боляца, бо як пресензитивна особа чувствує кажди рух, кажди шушот, кажди цек и крик души жадней космичних просторох, нє лєм у физичним смислу, алє и у духовним… Вон „дугу лїґа, крик садзи, крев” го „джобе, думка нє ма кеди дихац, бо ю сон подпалює…”

Чловек ше зна одбранїц од другого чловека, як и од себе самого, алє нє и од судьби, судьбу ше може лєбо муши сполнїц, як у греческей митолоґиї… И наш Звонимир Няради нє витримал у тих животних спокусох…

Алє за Нярадийом остали обявени два збирки поезиї „Обшеднути зоз цинями” и „Особне нєбо”, остал импресивни рукопис, нє лєм поетски, алє и есеї и литературни критики. Остала автентична лирика на шлїду думки Бели Хамваша же – „Лирика воздзвигнута понад каждодньове, звичайне и баналне, обдумана, продуховена, то швет полни духовносци, то швет хтори сама душа”.

ПОВЯЗАНИ ТЕКСТИ